Посвящается моей маме и всем,
кто был рядом все это время
В ГОРОДЕ В ТОТ ДЕНЬ БЫЛО ПОРАЗИТЕЛЬНО СПОКОЙНО
Меня зовут Таня. Сейчас мне 21 год. Хотя, многие говорят, что тюремные годы не в счет. В таком случае, можно считать, мне все еще 19. Именно столько мне только исполнилось, когда меня задержал КГБ. Но начну с более ранних событий.
Родилась и выросла я в Минске. Закончила физмат класс минской гимназии. В школе мне легче всего давались математика с физикой, так что вопрос выбора специальности почти не стоял.
Я часто задумываюсь о том, как те или иные события могут коренным образом повлиять на нашу жизнь. В моей судьбе поворотным решением стало поступление на мехмат БГУ. Как потом оказалось – это самый движовый и активный факультет университета. Не могу сказать, что я была в числе лучших студентов группы, но учеба меня интересовала и я старалась не отставать. Единственный предмет, который я терпеть не могла — это политология. Помню, как-то раз преподаватель даже выгнал меня из аудитории за то, что я спала на его семинаре! А вот если бы не спала, кто знает, может быть, события развивались бы и по-другому.
В тот момент я определенно и точно собиралась закончить учебу в Беларуси. Да и после окончания ВУЗа мне еще предстояло отработать пару лет. Перспективу переехать куда-то за границу я, если и рассматривала, то как что-то очень далекое и туманное.
Помню, как шла на свои первые выборы 9 августа 2020 года. Тогда я думала, что это действительно очень важно, и ужасно волновалась. После голосования мы с мамой зашли в наш любимый минский ресторан “Васильки” и выпили настоек за это. В тот день в городе было поразительно спокойно.
МЫ СТОИМ ТОЛЬКО В САМОМ НАЧАЛЕ ИСТОРИИ
В 2020 году невероятная волна протестов захлестнула всю Беларусь. Сейчас этого выражения едва ли хватит, чтобы в полной мере описать всю важность и фееричность событий, которые происходили после выборов. То, как белорусы сплотились в тот момент, на что они осмелились, безумно воодушевляло. Естественно, и студенчество подхватило это дуновение свободы. Мы были так вдохновлены!
Мы чувствовали ответственность закончить процесс, начавшийся еще задолго до нас. Казалось, что стоим на пороге чего-то нового, что остается еще совсем чуть-чуть дожать и мы будем жить в новой свободной стране! Может, с точки зрения истории было достаточно наивно так думать, но чувствовали мы себя именно так. И уж, конечно, в тот момент я не подозревала, что в приговоре у меня будет написано, что нашим пением и распитием чая с печеньками в университете мы привлечем к Беларуси санкции Евросоюза и США.
Уже позже, находясь в колонии, мы с девочками это обсуждали, и одна из женщин, тоже политическая осужденная, сказала: — Да, перемены никогда не происходят быстро. На все нужно время, за которое могут смениться целые поколения. И дай Бог, чтобы наши дети жили в новой стране.
Но ведь это мы еще совсем недавно и были теми детьми, которые должны были жить в новой Беларуси! Мы то строили свое будущее! Для своей молодости! Я думала, мы уже завершаем длительный процесс, оказалось же, мы стоим только в самом начале истории.
ЭТО РАБОТАЕТ
Задержание — это то, что ножом врезалось в память и, пожалуй, не забудется уже никогда. Я по часам, даже буквально по минутам, могу воспроизвести этот день у себя в голове. Сейчас мне это уже кажется забавным, но первый месяц в СИЗО момент задержания жуткими картинками проплывал у меня перед глазами каждый вечер, и я ничего не могла с этим сделать, никак не могла выкинуть картинки из головы.
По иронии судьбы так получилось, что меня задержали на две недели позже всех остальных фигурантов по так называемому «делу студентов». Впоследствии эти две недели еще сыграли со мной злую шутку. Так как день, проведенный в следственном изоляторе, считается за полтора дня, две недели, помноженные на полтора, превратились в то, что освобождалась я уже на три недели позже всех моих «подельников». Если бы я знала, что так получится, сдалась бы сама в один день со всеми.
Когда через полгода, проведенного в СИЗО, мы с остальными студентами, наконец, познакомились друг с другом в процессе ознакомления с материалами дела, мой «подельник» Глеб спросил у меня: «Почему ты не уехала?». Ответа на этот вопрос у меня нет до сих пор. Я не знаю, почему я не уехала. Может, не хватило решимости. Ведь до последнего момента кажется, что тебя это не коснется. За что? Я же не совершала ничего противозаконного…
Предчувствия, что со мной может случиться что-то плохое, у меня не было абсолютно. Настолько, что буквально в последний вечер перед задержанием мы с мамой успели сходить в нашу минскую филармонию на концерт органной музыки, посвященный 335-летию со дня рождения Баха. Я очень хорошо помню этот вечер. Большая часть выступавших тогда артистов были молодые девушки. Помню, как меня тогда поразило, как эти маленькие и хрупкие девушки справляются с громадным и величественным органом. А больше всего меня впечатлила органистка Ольга Подгайская. Она исполняла не только Баха, но и свои авторские произведения. Меня удивило, что есть композиторы, которые и сейчас пишут современную музыку для органа.
После концерта мы с мамой по традиции зашли в «Васильки» и заказали себе настойки.
Примерно полгода спустя, когда я уже была в СИЗО, мне пришло несколько писем от одной женщины. В одном из них читаю: «Я музыкант и композитор. Исполняю и пишу музыку для моего любимого органа». И только тогда я внимательнее перечитала обратный адрес и имя адресата – Ольга Подгайская! И тут опять перед глазами пронеслись воспоминания последнего дня перед задержанием. И музыка Баха зловеще заиграла у меня в голове. Бывает же такое! Это моя любимая история этого периода жизни. Я обо всем этом написала Оле, но, конечно, переписку нам после этого сразу же оборвали. Так и не знаю, дошло ли это письмо.
Буквально за пару дней до ареста мне посчастливилось прочитать статью о том, как вести себя на допросе. Она предназначалась для анархистов, но алгоритм в целом един для всех. В статье описывались различные психологические приемы, которыми пользуются следователи на дознании или допросе. Стратегии по типу: задобрить допрашиваемого, предложить ему кофе или сигарету, бесконечно повторять одни и те же вопросы пока не получат желаемый ответ, хороший и плохой полицейский – в общем, все в духе традиционных детективов. В момент прочтения они мне показались ужасно банальными. «Разве это работает? Ну неужели на такое действительно кто-то поведется? Да и наверняка уже придумали новые хитрости, более эффективные». На практике же оказалось, что круче велосипеда, действительно, ничего не изобрели. Да и не нужно. Все проходит реально как в статье! Это работает.
Лично мне статья помогла колоссально. Я довольно быстро распознавала оперские трюки, которые в точности копировали статью для анархистов. И это, конечно, очень забавляло. И именно это помогло мне держаться спокойно и твердо во время всех допросов. Надо отдать должное мне самой, что, даже когда я позднее перечитывала свои показания и объяснительную записку, я осталась вполне довольна их содержанием. А точнее, их полным несодержанием каких-либо конкретных фактов.
И вот я в СИЗО КГБ. Странно, но страшно мне в тот момент не было, было интересно. СИЗО КГБ внутри представляет из себя атриум, так, что нижние этажи видны с верхних. На этаже, где расположены камеры, центральное пространство затянуто сеткой, а камеры расположены по кругу и по форме являются секторами. В общем, антуражно безумно. Ощущение такое, будто я попала в боевик с Сильвестором Сталоне, в котором надо сбежать из тюрьмы.
Первое к чему приходится привыкать – ограниченное пространство. Камеры в изоляторе КГБ настолько узкие, что между кроватями два человека не смогут разминуться, и движение возможно только в одну сторону. Я в полной мере ощутила это, когда первый раз легла спать. Подняла глаза вверх и осознала, насколько же маленькая площадь потолка. Буквально четыре шага в длину и два в ширину.
Потом была Володарка. Там все совсем по-другому, но не менее кинематографично. Ощущается историчность Пищаловского замка, построенного в 19 веке. Дорога к прогулочным дворикам проходит через полуразрушенные башни и через подвал, в котором сохранились двухсотлетние своды. И кованные решетки на окнах в три пальца толщиной, похоже, тоже сохранились с основания здания.
«ТЫ ЧТО НЕ ВИДИШЬ, ЧТО ЕЕ УВОДЯТ?»
В тюрьме я больше всего боялась, что меня кто-нибудь не дождется. Потерю родных там перенести невозможно. В день задержания КГБ-шникам надо было провести обыск помимо моей квартиры еще и в квартире моих бабушки и дедушки. Силовики согласились ничего не говорить про мой арест, а сказать, что я просто помогаю в раскрытии какого-то дела. Дверь я открыла своими ключами. Естественно, в квартире ничего не нашли, только зря взволновали стариков. И вот, наступает момент, когда нам нужно уходить. Я прощаюсь. Оставляю свои ключи на тумбочке. Бабушка спрашивает, вернусь ли я. Дед говорит: «Ты что не видишь, что ее уводят?». Мне так хотелось обнять бабушку и сказать ей, что все будет хорошо. Но я старалась делать вид, что ухожу ненадолго, а объятия бы выдали всю суть происходящего. Поэтому я даже не обняла ее. После закрытия дела бабуля еще приезжала ко мне на свидание в СИЗО. Помню, меня поразило тогда, какой седой она стала. Она очень постарела и изменилась. В тот день я видела ее в последний раз. Уже в колонии я узнала, что не стало деда. Бабушка прожила без него всего полгода.
Из колонии я им даже не звонила.
ЕСТЬ В ЭТОМ ЧТО-ТО МИСТИЧЕСКОЕ И КАРМИЧЕСКОЕ
Но были и положительные моменты во всей этой истории. Я никогда не забуду глаза Оли Сыроватко, которые просто светились от счастья за день до освобождения. Освобождающегося человека видно по глазам. Сразу. Именно в этот момент осознаешь, что в заключении глаза человека гаснут. Из них буквально уходит жизнь и возвращается только перед самым выходом на свободу. Я только в последний день заметила, какие же у Оли потрясающе красивые голубые глаза!
А еще я благодарна судьбе, за то, что она свела меня с множеством прекрасных и интереснейших людей. Очевидно, есть определенная доля провидения в том, что комитет государственной безопасности связал в одно дело 12 совершенно разных и незнакомых другу человек. Кто знает, возможно, судьба столкнула и сплела нас в таких нелегких обстоятельствах неслучайно. Я очень надеюсь, что эта связь между нами сохранится на долгие годы, и мы не потеряемся. Есть в этом что-то мистическое и кармическое.
Самым близким и важным для меня человеком из всех, кого я встретила в тюрьме для меня стала моя до сих пор близкая и горячо любимая подруга Настя Ярошевич. Именно она была для меня самой большой опорой и поддержкой в колонии. Вместе мы и ели, и гуляли, и смеялись, и плакали. И перед мусорами готовы были встать горой друг за друга. Так вышло, что Настя освободилась на 9 месяцев раньше меня. Абсолютно неожиданно для всех ее… помиловали. Не передать словами, как безумно я была счастлива за нее. Но при этом как будто земля ушла у меня из-под ног. Настя была единственным и самым близким человеком, с кем я могла поплакать и кому могла рассказать обо всем наболевшем.
Сейчас она для меня как родная сестра. И хотя нас разделяют 900 километров, я с нетерпением жду момента, когда мы встретимся вновь и как в старые добрые будем болтать обо всем на свете.
«ВРЕМЯ, ПОМНОЖЕННОЕ НА РАССТОЯНИЕ, ТВОРИТ ЧУДЕСА»
Мозг человека интересно устроен. Когда я только вышла на свободу после двух лет тюрьмы, казалось, будто их и не было вовсе, этих двух лет. Город не изменился, люди не изменились. Жизнь идет своим мирным чередом.
До сих пор, когда я вслух рассказываю людям, что в общей сложности я провела больше двух лет в заключении, я сама не могу в это поверить.
Изменилась ли я за это время? Да, однозначно изменилась. Изменились взгляды на многие вещи. Более взрослыми стали, что ли… Изменилось окружение. Многие друзья отпали, просто потерялись из виду. Но многие и остались. А на место тех, кто пропал, пришло еще больше близких и дорогих мне людей, которых я могу назвать настоящими друзьями. Возможно, я стала жестче, грубее. Но основное мировоззрение, конечно, все равно осталось неизменным. Скорее наоборот, я стала яснее понимать, чего хочу от жизни. Было много времени подумать. И все же, я очень надеюсь, что в глубине души мы все 12 человек остались по-юношески дерзкими и амбициозными и сохранили нашу безграничную веру в добро и справедливость.
После освобождения я еще достаточно долго, не могла справиться с деперсонализацией. С самого первого дня моей посадки мне все время казалось, будто я проживаю не свою жизнь, а смотрю какое-то артхаусное кино. Фильм, определенно, жутко интересный, но смотреть я бы его советовала только со стороны. Как ни странно, с освобождением это чувство никуда не пропало, а только усилилось. Мне хотелось максимально насладиться всем за потерянные два года. Я хотела получить все и сразу. Но этого не происходило. Мое сознание как будто заблокировало приятные ощущения, и мне понадобилось четыре месяца, прежде чем я снова смогла в полной мере получать удовольствие от жизни.
Сейчас я уже полгода на свободе. За это время со мной случилось столько всего, сколько не происходило за всю жизнь. Я нелегально пересекла границу, я стала жить одна в чужой стране, я поступила в университет на специальность, о которой только мечтать могла, я побывала на множестве официальных встреч, на которых даже представить себе не могла что когда-нибудь побываю и, в конце концов, выучила английский. И, хотя, многие воспоминания о тюрьме в моей памяти все еще очень яркие, верить в то, что я действительно была там, что все это происходило со мной, становится все труднее. Время, помноженное на расстояние, творит чудеса. И вот, оглядываясь назад, я однозначно могу сказать: никаких сожалений. Я ничего не боюсь, я ни о чем не жалею, я ничего не стала бы менять. Если бы не этот опыт, я бы никогда не оказалась на том месте, где я сейчас. Я ни за что не научилась бы верить в себя. Я ни за что не научилась бы не бояться.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Хотелось бы выразить огромную благодарность все тем людям, кто поддерживал меня на протяжении всего нелегкого времени отбывания наказания огромным количеством писем, открыток, посылок и денежных переводов!
Я старательно хранила информацию, чтобы потом связаться со всеми, но часть записей у меня отняла администрация колонии, часть была утеряна, что-то не удалось вывезти из Беларуси, да и просто большую часть людей найти в интернете не представляется возможным.
По понятным причинам я не могу перечислить имена всех тех, кого я бы хотела найти, поэтому прикладываю электронную почту для связи со мной. Буду безумно рада, если кто-то из моих друзей по переписке откликнется!
Жыве Беларусь!